Михаил Голубовский
Гений и генетика
В 1869 году Френсис Гальтон, биологэнциклопедист XIX века, выпустил книгу "Наследственный гений: исследование его законов и следствий " (перевод книги недавно переиздан в России). Гальтон впервые показал, что способности человека наследуются по тем же принципам, как и физические признаки в органическом мире. Новизна подхода состояла в применении статистических методов для классификации по степени одаренности выдающихся людей и их родственников на примере Англии. Обнаружился явный семейный характер передачи способностей и талантов. Первый отклик на книгу Гальтона поступил от его двоюродного брата Чарлза Дарвина: "Я не думаю, чтобы в течение всей моей жизни мне пришлось читать чтолибо более интересное и оригинальное... Вы создали, в чем я уверен, незабываемое произведение ".
Столь же яркое впечатление оставляет вышедшая в 1998 году книга классика российской генетики Владимира Павловича Эфроимсона "Гениальность и генетика ". Книгу удалось выпустить лишь спустя 10 лет после смерти автора и 20 лет после ее написания. Поэтому к радости чтения и гордости за автора невольно примешивается горечь. Особенно, когда знаешь, как мечтал В.П. поделиться своими находками, выводами, открыто подискутировать. Сколько потратил он интеллектуальных и эмоциональных сил, стараясь преодолеть жесткие советские идеологические и философские кордоны. Сколько драгоценного времени ушло в ответы на нелепые возражения, вынужденные перепечатки и исправления.
Символично, что книгу о генетических истоках таланта и этики написал выдающийся ученый и человек, с честью выдержавший испытания, выпавшие на его долю в сталинский период и в годы гонений на генетику в СССР. Три ярко выраженные черты характера в особой степени отличали личность Эфроимсона: страсть к знаниям, любовь к справедливости и стремление к личной свободе. Этому сопутствовали горячий темперамент, потрясающая работоспобность, прекрасная память, рыцарское бесстрашие.
Даже на фоне трагической судьбы генетики и генетиков в СССР выпавшие на долю Эфроимсона испытания поражают. 1929 год исключение из Московского университета за выступление в защиту ошельмованного и отправленного в ссылку профессора С.С.Четверикова; 193236 гг. арест и лагерь в Сибири, в Горной Шории; август 1937 г. внезапное снятие с работы в Институте шелководства в Ташкенте за выступление в защиту "менделизмаморганизма "; поиски работы из-за "волчьей характеристики "; 194145 гг. участие в Великой Отечественной войне, одним из первых в дивизии он был награжден боевым орденом; 1947 г. увольнение с работы в Харьковском университете за перевод антилысенковской статьи известного русского генетика, "невозвращенца " Ф.Г.Добжанского. После увольнения Владимир Павлович пишет большую "докладную записку " на 300 страницах об аферах Трофима Лысенко и посылает ее в ЦК партии и затем в прокуратуру. Следует арест в 1949 году и 7 тяжких лет лагерей (194955 гг.) в Джезказгане.
В короткие периоды просвета между отсидками и войной Эфроимсон неистово работает, защищает кандидатскую и в 1947 году докторскую диссертации по проблемам эволюционной генетики и селекции тутового шелкопряда. Несмотря на успешную защиту, утверждение в звании доктора произошло лишь через 15 лет (и то под нажимом общественности) своеобразный рекорд в советской науке.
Как ученый В.П. сложился в знаменитой московской школе эволюционной генетики, которую основали биологи Николай Константинович Кольцов и Сергей Сергеевич Четвериков. Будучи изгнан из университета, Эфроимсон вступил в большую науку, как бы минуя период ученичества. При поддержке Н.К.Кольцова он стал работать в Рентгеновском институте, где изучал действие облучения на мутационный процесс. В 1932 году он сформулировал принцип равновесия между скоростью мутационного процесса и отбора в популяциях человека и на этой основе впервые предложил способ оценки частоты мутирования рецессивных сублетальных генов. Открытие было высоко оценено будущим Нобелевским лауреатом, американским генетиком Германом Мёллером, приехавшим в те годы поработать в СССР. По рекомендации Мёллера Эфроимсону было предложено место в открывшемся в 1932 году в Москве Медикобиологическом институте. К сожалению, ни приступить к исследованиям, ни даже опубликовать подготовленную статью В.П. из-за ареста не успел. А спустя 4 года институт был в одночасье разогнан, и все исследования по генетике человека в СССР на четверть века были прекращены.
После реабилитации в 1956 году и возвращения в Москву В.П. вынужденно работает ряд лет библиографом в библиотеке Иностранной литературы, пишет рефераты на публикации на трех европейских языках по разным разделам общей и медицинской генетики. Он вновь активно включается в борьбу с лысенковщиной и одновременно публикует серию обзорнотеоретических работ в области генетики иммунитета, канцерогенеза. С кипучей подвижнической деятельностью В.П. связано возрождение медицинской генетики в СССР. Еще в период господства Лысенко он помещает совместно с известным нейрогенетиком Сергеем Николаевичем Давиденковым статью "Наследственность человека " во 2ом издании БСЭ. К концу 1962 года он подготавливает руководство "Введение в медицинскую генетику ". Но опубликовать в то время книгу было чрезвычайно трудно. В борьбу за ее публикацию (словно за какойто сверхсекретный доклад ныне уже и трудно представить!) включились не только многие биологи и медики, но и ученые других специальностей. Сначала был подготовлен "для служебного пользования " макет книги в количестве 100 экземпляров. После получения серии положительных отзывов и открытого обсуждения в АМН СССР книга наконец вышла в 1964 году (2е расширенное издание в 1968 г.). Она сыграла выдающуюся роль в становлении медицинской генетики в СССР.
Лишь в 1967 году Эфроимсон получает возможность экспериментов, став во главе отдела генетики НИИ психиатрии при Минздраве. Он буквально фонтанировал идеями, многие из которых при его феноменальной работоспособности, богатейшей эрудиции за сравнительно короткое время удалось воплотить в жизнь. Были выполнены оригинальные исследования и опубликован ряд монографий, среди которых особенно следует назвать книгу "Генетика олигофрений, психозов и эпилепсий " (совместно с М.Г.Блюминой), вышедшую в 1978 году.
Эфроимсона влекла не только медицинская генетика, но и наследование вариантов нормы у человека (антропогенетика), генная детерминация интеллекта и поведения в связи с историей культуры и общества. В интервью, которое в середине 80-х гг. взяла у Эфроимсона Е.А.Кешман и впервые полностью опубликовала в книге "Гениальность и генетика ", В.П. признается, что еще до того, как он "безоглядно втюрился в генетику ", он "до абсолютного безумия увлекся историей ", ежедневно еще в юношеские годы с утра до вечера просиживал в библиотеке. В итоге, обладая феноменальной зрительной памятью, он знал наизусть сотни страниц из "Истории " Шиллера, из исторических сводок Моммзена, и "Бог знает, сколько страниц из других первоисточников ". Именно эта любовь и обширные познания в области общей истории и истории культуры в полной мере воплощаются в книге Эфроимсона.
В классических трудах Ч.Дарвина "Происхождение человека и половой отбор " и "Выражение эмоций у человека " впервые самые разные особенности психики были подробно проанализированы с позиций эволюционной биологии. Основной вывод Дарвина: "Чувства и впечатления, различные эмоции и способности, такие, как любовь, память, внимание, любопытство, подражание, рассудок и т.д., которыми гордится человек, могут быть найдены в зачатке, а иногда даже и в хорошо развитом состоянии, у низших животных ". Дарвин не только подробно обосновывает этот вывод как биолог, зоолог. Он всегда обсуждает данные об индивидуальной и групповой изменчивости разных форм поведения, а также разыскивает сведения об их возможной наследственной передаче.
С переоткрытием законов Менделя в начале XX века появилась возможность планомерно изучать генетические основы разных черт психики. Обширная и глубоко продуманная программа таких исследований была разработана в серии статей учителя Эфроимсона Н.К.Кольцова в "Русском евгеническом журнале ". Особенно впечатляет его яркая и по сути не устаревшая статья 1923 года "Генетический анализ психических особенностей человека ". Кольцов выделил три сферы психики: познавательную (разум), эмоции (аффекты) и влечения и рассмотрел, как можно изучать изменчивость и наследование элементарных поведенческих реакций и актов в каждой из этих сфер.
Среди важных предшествующих работ несомненно следует назвать и сводку клинициста и генетика С.Н.Давиденкова "Эволюционногенетические проблемы в невропатологии ". Этот труд академик Л.О.Орбели справедливо назвал в предисловии "гордостью отечественной науки ". К сожалению, книга вышла малым тиражом в конце 1947 года в канун разгрома генетики и давно стала библиографической редкостью. Давиденков сформулировал положение о парадоксе нервнопсихической эволюции человека, который состоит в том, что ослабление естественного отбора при переходе от биологической к социокультурной эволюции привело к повышенной встречаемости у людей слабых, неуравновешенных, инертных типов нервной системы. Для преодоления наследственной инертности Давиденков предложил целую программу тренировки подвижности нервной системы, начиная с детского возраста. Новая задача была поставлена перед педагогами. Индивидуальное воспитание, своего рода фенотерапия или эуфеника (термин, предложенный еще в 20е годы Н.К.Кольцовым), способны сгладить нежелательные фенотипические последствия человеческой эволюции. "Но чтобы это действительно могло иметь место, заключал Давиденков, нужно не закрывать глаза, а открыто оценивать действительное положение вещей ".
Такой вывод был сделан ведущим нейрогенетиком страны в 1947 году. Его призыв тогда не только не был услышан и понят, но в последующие десятилетия в СССР делалось все, чтобы генетический подход не проник в учение о "социальной сущности человека ". К примеру, в соответствии с идеологической догмой и утопией отвергались все данные о генетической компоненте в преступном поведении, считалось, что "биология здесь ни при чем ", или что у советского человека "секса нет ". Удивительно ли, что и ныне в попытках социальных преобразований или "перестройках " в России человек неявно представляется как разумная машина, без страстей, эмоций, влечений, наследственных предпочтений и патологий.
Ситуацию начала 80-х годов Эфроимсон охарактеризовал так: "Среди философов, психологов, педагогов, социологов все еще господствует тенденция отрицать роль наследственности, если речь заходит о вариациях любых способностей и интеллекта в целом и об их развитии в рамках норматалантвысокая одаренность. Хотя в этих рамках генетика располагает обильными данными близнецового метода... Основой подозрительного отношения к несомненным фактам является чрезвычайно упрощенное представление о том, что признание их приведет к антидемократическим позициям, оправдывающим расовое, национальное и классовое неравенство ".
Исследование В.П. намного продвигает нас к пониманию человеческого гения. Прежде всего в книге четко сформулированы познавательные ориентиры, в рамках которых следует продуктивно вести анализ и не утонуть в мириадах фактов и рассуждений на эту тему. Подход В.П. я бы условно назвал как триада таланта: зарождение потенциального гения проблема генетическая, развитие и становление биосоциальная, воплощение в жизнь потенциального таланта или гения проблема биосоциальная.
Стержень концепции Эфроимсона состоит в убеждении, что потенциальные и состоявшиеся таланты и гении имеют, как правило, в своем генотипе генетические факторы внутреннего "допинга ", резко повышающие психическую и интеллектуальную активность на фоне тех или иных способностей. Описаны четыре зависимых от генов биохимических стимулятора: 1) гиперурикемия или повышенный уровень мочевой кислоты, дающий подагру; 2) высокое содержание андрогенов у женщин с синдромом Морриса; 3) повышенный уровень катехоламинов при синдроме Марфана; 4) циклическая стимуляция повышенной умственной активности при слабой форме маниакальнодепрессивного психоза.
С позиции эволюционной биологии особенно интересна гиперурикемия. В 1955 году англичанин Орован обратил внимание на то, что мочевая кислота, конечный продукт обмена пуринов, у большинства млекопитающих практически отсутствует, превращаясь в аллонтонн. Лишь у приматов она сохраняется в крови. Избыток мочевой кислоты (гиперурикемия) нередко приводит к отложению ее солей (уратов) в виде кристаллов и к известной со временем античности подагре с весьма характерной симптоматикой. Заметив структурное сходство мочевой кислоты с кофеином и теобромином известными нейростимуляторами Орован предположил, что эволюция человека сопровождалась отбором стимуляторов активности мозга. Появилась возможность истолковать случаи "подагрической гениальности ", описанные в сводке Эллиса "История английского гения " (1927).
Эфроимсон идет дальше и вглубь. Эти феноменологические обобщения он детально анализирует на основе собранных им сведений и знаний о том, как наследуется и как влияет на поведение (фенотип) повышенный уровень мочевой кислоты и в какой мере особенности подагрического фенотипа проявляются в ряду поколений среди членов определенных родословных, отмеченных появлением гения. Выясняется, что гиперурикемия лишь в 2025% случаев приводит к подагре. Так как приступы подагры провоцируются обильной мясной пищей и возлияниями, то в XIX веке полагали, что эта патология не наследуется.
Высокая генетическая искушенность, опыт генетикаэволюциониста и опыт селекционера, целеустремленный поиск и интуиция позволяют Эфроимсону находить следы действия гиперурикемической мутации в запутанных ветвях генеалогических древес. И тогда многое проявляется и в истории.
Один пример. В.П. причинно связывает энергию, ум, целеустремленность Бориса Годунова с его зафиксированной очевидцами подагрической патологией. Именно она привела царя к болезни и смерти. Опираясь на феногенетику, В.П. солидарен с теми историками, которые отвергали историкопоэтическую легенду о Годунове цареубийце и тиране, идущую от Карамзина и Пушкина. Вот важный убежденный вывод В.П.: "Почти через четыре века медицина и генетика помогают раскрыть истинный облик великого деятеля русской истории и показать, что подняла Бориса Годунова на огромную высоту подагрическая стимуляция его интеллекта. Но именно она в виде тяжелейшей болезни, да к тому же интриги боярства и циничная измена, а вовсе не угрызения совести, разрушили его дело, его жизнь... Четыреста лет клеветы необходимо отвести! "
В.П. не берется сам судить, кого относить к талантам и гениям. Он пользуется самыми разнообразными экспертными оценками (неровными по своему подходу и принципам отбора) из обширной биографической и историкокультурной литературы типа "жизнь замечательных людей ". Однако биографы лишь изредка или по случайности упоминали о патологии своего героя. Поэтому приходилось упорно прочесывать горы литературы в поисках единичного факта. Позволю себе процитировать одну реплику из дружеского личного письма В.П. с точным сохранением его стиля и орфографии. В ответ на мое упоминание о "сотнях биографий ", просмотренных им в ходе поиска, В.П. ответил: "Я готов Вам перегрызть горло!!! Растерзать (постепенно!!). На мелкие кусочки!! Я сотни биографий просматривал за пару месяцев!!! Рррр!!! Я просмотрел не менее десятка тысяч статей и книг, а м.б. и 20 тысяч. Иногда я смотрел по диагонали на 34-х иностр. яз., иногда я читал строку за строкой, когда чувствовал, что где-то должна быть зарыта собака. О подагре Э.Карнеги я вычитал где-то на 1100ой стр. его биографии, упоминание случайное он из-за нее отсутствовал на важном обеде в честь другагостя из Англии ".
По оценке В.П., если среди всего мужского населения подагриков лишь 0,62%, то среди выдающихся и прославленных в истории лиц они составляют 1520%, а среди гениев их процент еще выше. Конечно, любая статистика способна вызвать возражения. Однако один крупный математик с чрезвычайно скептическим складом ума, прочитав еще в рукописи книгу В.П. и узнав, что в круг подагрических гениев входят Ньютон, Дарвин, Галилей, Лейбниц, Микеланджело, Гете, Бетховен, Рембрандт, Эразм Роттердамский, Бэкон, Лютер, Кромвель, заметил афористически: "Имена действуют сильнее статистики ".
Эфроимсон вводит новый термин импрессинг. Это ранние и сверхранние впечатления детства, которые действуют в чувствительный период и определяют характер и направление деятельности личности на всю жизнь. В.П. показывает, что для становления потенциального гения необходимы раннее признание, поощрение и свобода творческого самовыражения. Андрэ Моруа в сходном аспекте писал о "витамине П " Преклонение, Признание, Поощрение.
Взаимодействие генов одаренности со стимулирующей средой, анализ действия ранних импрессингов, разработка систем образования и воспитания, ориентированных на исходное генетическое разнообразие (полиморфизм), непременное развитие этических и эстетических сторон личности все это должно, по замыслу В.П., стать объектом специальной науки педагогической генетики. С позиций дарвиновского эволюционизма Эфроимсон обосновывает вывод, что комплекс этических свойств (альтруизм, совестливость, способность к самоотверженным поступкам), а также эмоциональное восприятие красоты и гармонии имеют наследственную основу, возникнув в ходе группового отбора.
Пушкин ставил себе в заслугу, что "чувства добрые я лирой пробуждал ". Но чтобы чувства добрые пробуждать, нужно верить, что есть генетическая предрасположенность к ним у каждого ребенка. Однако сделав такой вывод, В.П. показывает на примере ряда биографий "гениевзлодеев ", что потенциальная способность к развитию альтруизма легко может быть заглушена трудным детством, дефицитом материнской любви. Она может быть извращена групповой этикой классовой, национальной, фанатичнорелигиозной.
В движении человеческой мысли во времени есть удивительный феномен, названный в 1926 году В.И.Вернадским "пульсация талантливости ". На протяжении одноготрех поколений в какойлибо стране или регионе появляются одновременно талантливые люди и поднимают на огромную высоту определенную область духовной жизни. "Мы не знаем пока, почему, как и отчего происходит нарождение талантливых людей, их скопление в близких поколениях и отсутствие в других ", отмечал Вернадский. "Мы должны их принять за свойство нашей расы, проявление ее природы. Это такой же природный процесс, подлежащий научному исследованию натуралиста, каким является воздействие научной мысли на окружающую живую и мертвую природу ". Эфроимсон впервые дает истолкование феномену пульсации талантливости с позиции триады таланта.
Эпоха Перикла в Древней Греции, на что обратил внимание еще Ф.Гальтон, служит В.П. точкой отсчета, позволяющей оценить, с какой частотой в человеческих популяциях "нарождаются " гении, если условия их становления и социального воплощения благоприятны. В доме Перикла за одним столом могли, в принципе, встречаться Протагор, Сократ, Фидий. В это время в Афинах творили Еврипид, Аристофан, Эсхил, Ксенофонт. И все это при численности афинской популяции около 50 тысяч (не считая рабов). Никакие генетические данные, полагает Эфроимсон, не позволяют думать, что афиняне наследственно превосходили окружающие их народы. Секрет заключался в стимулирующей среде, созданной гением самого Перикла, в его призыве к афинянам превратить Афины в центр политической и культурной жизни всей Эллады.
Афинская вспышка дает возможность оценить частоту зарождения потенциальных гениев как 1 на 210 тысяч. В обычных условиях истории гениев насчитывается в сотни и тысячи раз меньше. Согласно анализу В.П., вспышки совпадают с периодами социальноинформационных кризисов данного социума. Они возникают также в условиях особого поощрения, меценатства талантам, как это было во Флоренции в период правления "подагрической династии " Медичи. Эфроимсон приводит впечатляющий перечень разного рода кризисов и революций в истории европейских этносов, в истории науки и культуры, когда в центре событий оказывались "подагрические гении ".
В.П. призывает исследовать, как в разных ситуациях гены, стимулирующие творческую активность, зависимые от генотипа гормональные допинги определяли судьбу личностей в истории. Так, В.П. на основании плеяды внешних признаков и особенностей поведения диагностирует у Жанны д`Арк синдром тестикулярной феминизации при генотипе X/Y (отсутствие менструаций, высокий рост, мужские пропорции тела, привычка носить мужское платье, отвага и смелость). Автор патетически заключает, что загадка величайшей героини и гордости Франции, спасшей всю нацию, "разрешается естественнонаучным методом патографическим генетическим анализом ".
Заметно явное сходство "историогении " Эфроимсона с подходами и идеями, развитыми практически одновременно Л.Н.Гумилевым в его книге "Этногенез и биосфера Земли ". По Гумилеву, истоки зарождения многих этносов коренятся во внутреннем энергетическом человеческом импульсе. У личностей, названных им пассионариями, устремление к сознательной или бессознательной (порой иллюзорной) цели так велико, что превышает инстинкт жизни. Пассионарность, по Гумилеву, есть свойство генотипа, генетической конституции личности, оно может сочетаться со всеми видами дарований. Повышение концентрации генов, приводящих к пассионарному поведению, лежит в основе зарождения новых этносов и вспышек в истории человечества. Эфроимсон сочувственно относится к главным положениям этой концепции, полагая, что "Гумилевым схвачено основное, и наши работы, проводимые независимо от него, представляют попытку понять биологические причины пассионарности ". В.П. указывает кратко и на отличия своего подхода, в частности, обнаружение большой роли условий развития и импрессингов на становление талантов и тех особенностей поведения, которые можно отнести к пассионарным.
И все же налицо любопытная конвергенция: генетик в поисках тайны гениальности окунулся в историю общества и культуры и предложил истолкование многих явлений с позиций эволюционной биологии. А историк и этнолог для объяснения загадочных импульсов и рывков в истории человеческих сообществ обратился к генетике поведения человека и указал на внутренние энергетические импульсы, которые стимулируют активность людей. Возможно, мы могли бы явиться свидетелями плодотворного синтеза, если бы только оба ученых не попали на долгие годы в лагеря, если бы их книги были вовремя опубликованы, свободно обсуждены и еще много если...
Социальнофилософское кредо Эфроимсона это убежденная вера в прогресс, в большие потенциальные возможности человечества, а то, что разум в сочетании с этическими принципами способен возвысить людей над их нынешним уровнем в той же мере, как современные люди отличаются от предков. Каждая страна в прошлом регулярно проходила через кризисы, выход из которых нередко зависел от активности двухтрех гениев. И ныне, верует Эфроимсон, выход из кризиса в отдельной стране "ее лидерство или отставание, расцвет или прозябание будут в большей мере зависеть оттого, в какой мере удастся на службу своему отечеству поставить достижения потенциальных гениев и необычайных талантов, которым должна быть предоставлена возможность развития и реализации ". Эта вера двигала выдающимся генетиком в его трудной жизни, в его долголетних исследованиях, она окрасила их внутренней страстью.
"Вестник " №6(213), 16 марта 1999